Одним из произведений школьной программы, написанным русским писателем Александром Сергеевичем Пушкиным, является «Капитанская дочка». В этой статье мы разберем значение места, в котором юнец Петруша духовно вырос и превратился в мужчину Петра Гринева. Это Белогорская крепость. Какую роль она играет в общем замысле произведения? Давайте разбираться.
Как создавалось произведение?
Перед тем, как переходить к вопросу о том, какие же сюжетные и смысловые функции выполняет Белогорская крепость и все эпизоды, которые имели в ней место, необходимо обратиться непосредственно к истории создания повести. Ни один анализ художественного произведения не может обойтись без разбора событий, послуживших импульсом к созданию того или иного творения, без поиска реальных прототипов героев.
Истоки романа уходят в середину 1832 года, когда Александр Сергеевич впервые обращается к теме восстания Емельяна Пугачева 1773-1775 гг. Сначала писатель получает доступ к секретным материалам с разрешения властей, затем, в 1833 году, отправляется в Казань, где ищет современников тех событий, уже ставших стариками. В результате, из собранных материалов сложилась «История Пугаческого бунта», вышедшая в 1834 году, но не удовлетворившая художественных изысканий Пушкина.
Мысль непосредственно о крупном произведении, с героем-отщепенцем в главной роли, который оказался в пугачевском лагере, зрела у автора еще с 1832 года, во времена работы над не менее известным романом «Дубровский». Вместе с этим, Александр Сергеевич должен был быть предельно осторожен, ведь цензура из-за любой мелочи могла посчитать подобное произведение «вольнодумным».
Прототипы Гринева
Существенные составляющие повести неоднократно менялись: в течение некоторого времени Александр Сергеевич искал подходящую фамилию для ключевого персонажа, пока в конце концов не остановился на Гринёве. Кстати, такой человек действительно числился в реальных документах. Во времена восстания он подозревался в сговоре со «злодеями», но в результате был из-под ареста освобожден в связи с недоказанностью его вины. Однако прототипом главного героя выступил другой человек: изначально предполагалось взять подпоручика 2-го гренадерского полка Михаила Швановича, однако позже Александр Сергеевич остановил выбор на другом участнике описываемых событий, Башарине, который был взят восставшими в плен, но бежал, и в итоге стал сражаться на стороне усмирителей бунтовщиков.
Вместо задуманного одного дворянина на страницах книги их появилось два: к Гриневу добавился и антагонист Швабрин, «гнусный злодей». Сделано это было с целью обхождения цензурных препятствий
Каков же жанр?
Произведение, в котором Белогорская крепость будет играть существенную роль, самим автором трактовалось как исторический роман. Однако сегодня большинство исследователей литературоведения ввиду небольшого объёма литературного произведения, относят его к жанру повести.
Белогорская крепость: как она выглядела?
Крепость появляется в повествовании после того, как главный герой, Петруша Гринёв, достигает возраста 16 лет. Отец решает отправить сына на службу в армию, о которой молодой человек думает с радостью: он предполагает, что его отправят в Петербург, где он сможет продолжать вести разгульную, веселую жизнь. Однако все оборачивается несколько иначе. Где же в результате оказывается молодой Гринёв? В Белогорской крепости, которая, однако, оказалась даже хуже, чем представлял себе её юноша.
Расположенная в Оренбургской губернии, она, по сути, являлась деревушкой, окруженной деревянным бревенчатым частоколом! Здесь капитан Миронов, управляющий комендант, который, по мнению Петруши, должен был быть твердым, суровым, строгим стариком, оказался ласковым и мягким, встретил молодого человека по-простому, словно сына, а воинские учения и вовсе проводил в «колпаке и в китайском халате». Храброе войско сплошь состояло из старых инвалидов, которые не могли запомнить, где находится право, а где лево, а единственным защитным орудием в крепости была старая чугунная пушка, из которой неизвестно, когда стреляли в последний раз.
Жизнь в Белогорской крепости: как меняется отношение Петра
Со временем, однако, Гринёв поменял свое мнение по поводу Белогорской крепости: здесь он занимался литературой, его окружали добрые, светлые и мудрые люди, с которыми он любил беседовать, - особенно это относилось к семье Миронова, то есть к самому коменданту, его жене и дочери Маше. К последней у Петра вспыхнули чувства, из-за чего юноша встал на защиту чести девушки и своего к ней отношения перед подлым, завистливым, ревнующим Швабриным.
Между мужчинами произошла дуэль, в результате которой Гринёв был нечестно ранен, однако это лишь еще больше сблизило его с Машей. Несмотря на отсутствие благословения со стороны отца Петра, возлюбленные продолжили оставаться верными друг другу в словах и поступках.
После завоевания крепости Емельяном Пугачевым и его бандитской шайкой идиллия рушится. Вместе с тем Петр продолжает помнить и чтить проведенные здесь лучшие минуты своей жизни и не предает это место даже после того, как оно оказывается в руках восставших. Он наотрез отказывается присягнуть на верность Пугачеву, и даже страх смерти не пугает его. Главный герой готов последовать за комендантом и другими убитыми защитниками крепости. Однако предводитель восстания соглашается пощадить Гринева за его добропорядочность, честность, верность чести.
Окажется Гринев в Белогорской крепости, сочинение о которой развернуто представлено в этой статье, и после описываемых событий, ведь сюда он вернется для того, чтобы спасти любимую Машу, захваченную перебежчиком Швабриным. Как видно, крепость является одним из центральных мест в произведении. Здесь происходит большое количество важных, с точки зрения сюжета и развития действия, эпизодов.
Значение
Сочинение «Белогорская крепость» не может закончиться без описания значения этого места в смысловой структуре повести. Крепость - это одна из важнейших составляющих становления личности героя. Именно здесь происходит встреча Гринёва с серьезной любовью, здесь он сталкивается с врагом. В результате именно в стенах крепости Петр из мальчика превращается в зрелого человека, мужчину, способного нести ответственность за совершаемые поступки.
Здесь он задумывается о многих подлинно философских материях, например о смысле жизни, о чести, о ценности жизни человека. Здесь окончательно выкристаллизовывается его нравственность и чистота.
Очевидно, что лучшего места просто нельзя было придумать - пушкинский гений показал, что не так важен внешний вид, как сама жизнь, быт, традиции, культура определенного места. Белогорская крепость является элементом, аккумулирующим в себе все подлинно русское, народное, национальное.
Едет на место своей будущей службы. Насколько дорога от Симбирска до Оренбурга была полной бурных переживаний и необыкновенных происшествий, настолько путь от Оренбурга до Белогорской крепости был унылым и однообразным. Если степь до Оренбурга была мятежной и грозной (вспомним буран), то сейчас она предстает затихшей и печальной. "Дорога шла по крутому берегу Яика. Река еще не замерзла, и ее свинцовые волны грустно чернели в однообразных берегах, покрытых белым снегом. За ними простирались киргизские степи". Одно только слово "простирались" позволяет представить огромные, утомительные в своем однообразии пространства за рекой Яиком. Красок мало: белый снег и чернеющие "свинцовые волны". Так в нескольких словах Пушкин передает настроение грустной зимней оренбургской степи. Дорожные размышления молодого путника печальны. Слова генерала Р. – "ты будешь в команде капитана Миронова, доброго и честного человека. Там ты будешь на службе настоящей, научишься дисциплине" – заставили Гринева представить себе будущего начальника строгим, сердитым стариком, не знающим ничего, кроме своей службы. И все-таки Гринев ждет новых впечатлений – ведь он едет в крепость! "Я глядел во все стороны, ожидая увидеть грозные бастионы, башни и вал". Однако вместо грозных бастионов он увидел бревенчатые заборы, вместо башен – скирды сена и скривившуюся мельницу с лубочными, лениво опущенными крыльями. Что же все-таки отдаленно напоминало крепость? Старая чугунная пушка у ворот.
В доме коменданта Гринева встречает дежурный – старый инвалид, который "нашивал синюю заплату на локоть зеленого мундира". Видно, что всем командует "старушка в телогрейке", как оказалось, жена коменданта: "Ивана Кузьмича дома нет, он пошел в гости к отцу Герасиму; да все равно, батюшка, я его хозяйка". Как же углубляется комическое изображение "хозяйки коменданта"? Она перебивает Ивана Игнатьевича, сама заводит разговор с молодым Гриневым и сразу начинает рассказывать про незнакомого еще Гриневу офицера Швабрина. Но Василиса Егоровна в то же же время и привлекает читателя радушием, гостеприимством. Она ласково встречает незнакомого офицера: "Прошу любить и жаловать. Садись, батюшка". Она решительно перебивает любопытство Ивана Игнатьевича: "Ты видишь, молодой человек с дороги устал, ему не до тебя..."
Интересен диалог Василисы Егоровны относительно устройства Гринева. Но ее хозяйские действия не отличаются справедливостью. Мы видим, в силу каких причин Гринев попадает на квартиру к Семену Кузову, а не к Ивану Полежаеву. Василиса Егоровна распоряжается в крепости по своему усмотрению, бесконтрольно разбирает мелкие ссоры, крута в решениях.
Перед нами жизнь маленькой заброшенной крепости, в которой нет ничего военного, кроме единственной пушки, офицерского диплома, висящего на стене в рамке под стеклом, да поношенных мундиров на инвалиде и Иване Игнатьевиче. Новые знакомые Гринева слегка комичны, и мы не можем не улыбаться, читая о них, так они не совпадают с нашими представлениями о военных людях. Самая "боевая" из них Василиса Егоровна, и это усиливает комизм картины капитанского дома. Но нельзя не заметить: что-то добродушное, открытое, бесхитростное подкупает нас в Мироновых.
А как кончается первый день Гринева в крепости? Он идет в дом Семена Кузова. Все говорит ему о том, что жизнь в крепости будет унылой, безрадостной. "...я стал глядеть в узенькое окошко. Передо мною простиралась печальная степь. Наискось стояло несколько избушек; по улице бродило несколько куриц. Старуха, стоя на крыльце с корытом, кликала свиней, которые отвечали ей дружелюбным хрюканьем. И вот в какой стороне осужден я был проводить мою молодость! Тоска взяла меня..." – пишет Гринев.
Мы видим, что пейзаж, которым начинается и заканчивается глава, сыграл большую роль в том представлении о Белогорской крепости, которое создалось в нашем представлении. Обращаем внимание на важную особенность пушкинского языка: пейзажи необыкновенно скупы, немногословны, как и описания настроений людей. Пушкин как бы дает возможность самому читателю дорисовать в своем воображении то, что окружает Гринева, представить его душевное состояние, выраженное в словах: "тоска взяла меня", "я отошел от окошка и лег спать без ужина".
Как же расширяются впечатления Гринева о крепости и ее обитателях на второй день пребывания в ней? Гринев замечает бедность и убогость крепости, слабость ее военной подготовки. Он увидел на площадке коменданта крепости, который обучал солдат. Это были старые инвалиды, одетые в поношенные мундиры. Василиса Егоровна говорит коменданту: "Только слава, что солдат учишь: ни им служба не дается, ни ты в ней толку не ведаешь. Сидел бы дома да богу молился, так было бы лучше". Важная деталь: Иван Кузьмич командует солдатами "в колпаке и китайчатом халате".
Мы в очередной раз убеждаемся, что крепость, которой было суждено принять удар восставших, была заброшенной, убого оснащенной, беспредельно мирной. В деревянном домике Мироновых жизнь идет своим чередом, собирается небольшой кружок, обедают, ужинают, передают сплетни. "В богоспасаемой крепости не было ни смотров, ни учений, ни караулов", – вспоминает Гринев(гл. IV). Никто не контролирует действий коменданта, никто не думает о военном снаряжении крепости. Генерал Р. в Оренбурге занят своим садом с яблонями больше, чем военными делами. Между тем в районе Белогорской крепости назревают события огромного значения.
Гринев приезжает в крепость глубокой осенью 1773 года. Нет ли каких-либо намеков в повести, что общее волнение здешних краев доходит и до бревенчатого забора Белогорской крепости? Василиса Егоровна спрашивает при Гриневе урядника, казака Максимыча: "Ну что, Максимыч, все ли благополучно?" – "Все, слава богу, тихо", – отвечает казак. А как изображается внешность урядника? Это "молодой и статный казак". В гарнизоне, мы знаем, был солдаты и казаки. Какое сравнение напрашивается? У коменданта на учении одни инвалиды, а среди казаков были сильные и молодые люди, способные воевать. Максимыч связан с казаками, он будет в рядах восставших. А вот еще деталь: Василиса Егоровна говорит, что привыкла к тому, что в степи появляются большими толпами "рысьи шапки". Они появились и теперь, "около крепости рыщут".
Повесть "Капитанская дочка" написана в 1836 году А. С. Пушкиным от лица Петра Гринева. Это история о становлении его личности, о том, как повлиял на его жизнь Пугачевский бунт, о его первой любви.
Отец Петра был премьер-майором в отставке, человеком долга и чести, презирающим карьеристов, мама была заботливой, доброй и любящей. Воспитанием занимались не дядька Савельич и учитель Бопре, а дворовые мальчики.
Это привело к тому, что Петруша рос недорослем
Когда Гриневу было 15 лет, отец послал его на службу. Еще не доехав до пункта назначения, он успел проиграть деньги в бильярд Зурину, которого не знал и суток, напиться в первый раз, попасть в буран из-за упрямства - показал мальчишеские неопытность и беспутность. Хотя уже на следующий день он проявил качества, перенятые от матери: доброту и щедрость. Он смотрел не на внешность вожатого а на то, что тот сделал для Петра. Видел в нем человека, и в благодарность одарил заячьими тулупом.
Белогорская крепость произвела на Гринёва удручающее впечатление.
Вместо грозных, неприступных бастионов - деревушка, окруженная бревенчатым забором, с избами, крытыми соломой. Вместо строгого сердитого начальника - комендант, вышедший на учение в колпаке и халате, Вместо храброго войска - престарелые инвалиды. Вместо смертоносного оружия - старенькая, забитая мусором пушка. Жизнь в Белогорской крепости открывает перед юношей красоту жизни простых добрых людей, рождает радость общения с ними. «Другого общества в крепости не было; но я другого и не желал», - вспоминает Гринев, автор записок. Не военная служба, не смотры и парады привлекают молодого офицера, а беседы с милыми, простыми людьми, занятия литературой, в крепости Гринев знакомится со Швабриным с единственным умным человеком в крепости по его мнению.
В крепости Швабрин высмеивает семью коменданта, но Гринев полюбил и не издевается над их нехитрой жизнью. Швабрин рассказывал о дочери коменданта как о «совершенной дурочке». Он скрыл, как он безуспешно ее добивался. Причиной дуэли стала не только песня Гринева, но и из-за того, что он не вытерпел насмешек над Марьей Ивановной и о семье Мироновых. Гринев мог отказаться от дуэли и донести на Швабрина жалобу, но он пошел на неравный поединок, защищая честь самостоятельно. Швабрин и не мог предположить, что молодой юноша окажет такое сильное сопротивление. Увидев, что соперник отвлекся, он нанес ему разящий удар в грудь. А после этого подлого поступка Швабрин совершает еще один - отправляет отцу Петра письмо с клеветой, где очерняет его сына и Машу.
С этого времени для Гринева и наступает «период благих потрясений». Юноша становится свидетелем пыток изувеченного башкира, который не раз участвовал в бунтах и тогда понимает, что все мятежи бессмысленны и жестки. Это вызывает у него отвращение, как и у Пушкина, который высказывает своем мнение через героя. события, происходящие далее, помогают Гриневу проявить себя как офицера и как личность, закаляют его, заставляют действительно ценить долг, жизнь, любовь. Это те самые "благие потрясения": нападение Пугачева, казни Ивана Кузьмича и Ивана Игнатьевича, смерть Василисы Егоровны, разграбление домов, волнение за жизнь и здоровье Маши, спасение Гринева благодаря подаренному тулупу.
В Белогорской крепости куда Петр Гринев прибыл для прохождения службы он полюбил дочь капитана крепости Машу Миронову. Благородство и честь не позволяют ему пропустить мимо ушей клевету на его возлюбленную со стороны другого дворянина Алексея Швабрина результат этого-дуэль, которая могла стоить Гриневу жизни он не боится умереть за честь другого человека- это показатель взросления.
Крепость
Мы в фортеции живем,
Хлеб едим и воду пьем;
А как лютые враги
Придут к нам на пироги,
Зададим гостям пирушку:
Зарядим картечью пушку.
Солдатская песня
Старинные люди, мой батюшка.
Недоросль
Белогорская крепость находилась в сорока верстах от Оренбурга. Дорога шла по крутому берегу Яика. Река еще не замерзала, и ее свинцовые волны грустно чернели в однообразных берегах, покрытых белым снегом. За ними простирались киргизские степи. Я погрузился в размышления, большею частию печальные. Гарнизонная жизнь мало имела для меня привлекательности. Я старался вообразить себе капитана Миронова, моего будущего начальника, и представлял его строгим, сердитым стариком, не знающим ничего, кроме своей службы, и готовым за всякую безделицу сажать меня под арест на хлеб и на воду. Между тем начало смеркаться. Мы ехали довольно скоро. «Далече ли до крепости?» – спросил я у своего ямщика. «Недалече, – отвечал он. – Вон уж видна». – Я глядел во все стороны, ожидая увидеть грозные бастионы, башни и вал; но ничего не видал, кроме деревушки, окруженной бревенчатым забором. С одной стороны стояли три или четыре скирда сена, полузанесенные снегом; с другой – скривившаяся мельница, с лубочными крыльями, лениво опущенными. «Где же крепость?» – спросил я с удивлением. «Да вот она», – отвечал ямщик, указывая на деревушку, и с этим словом мы в нее въехали. У ворот увидел я старую чугунную пушку; улицы были тесны и кривы; избы низки и большею частию покрыты соломою. Я велел ехать к коменданту, и через минуту кибитка остановилась перед деревянным домиком, выстроенным на высоком месте, близ деревянной же церкви.
Никто не встретил меня. Я пошел в сени и отворил дверь в переднюю. Старый инвалид, сидя на столе, нашивал синюю заплату на локоть зеленого мундира. Я велел ему доложить обо мне. «Войди, батюшка, – отвечал инвалид, – наши дома». Я вошел в чистенькую комнатку, убранную по-старинному. В углу стоял шкаф с посудой; на стене висел диплом офицерский за стеклом и в рамке; около него красовались лубочные картинки, представляющие взятие Кистрина и Очакова, также выбор невесты и погребение кота. У окна сидела старушка в телогрейке и с платком на голове. Она разматывала нитки, которые держал, распялив на руках, кривой старичок в офицерском мундире. «Что вам угодно, батюшка?» – спросила она, продолжая свое занятие. Я отвечал, что приехал на службу и явился по долгу своему к господину капитану, и с этим словом обратился было к кривому старичку, принимая его за коменданта; но хозяйка перебила затверженную мною речь. «Ивана Кузмича дома нет, – сказала она, – он пошел в гости к отцу Герасиму; да все равно, батюшка, я его хозяйка. Прошу любить и жаловать. Садись, батюшка». Она кликнула девку и велела ей позвать урядника. Старичок своим одиноким глазом поглядывал на меня с любопытством. «Смею спросить, – сказал он, – вы в каком полку изволили служить?» Я удовлетворил его любопытству. «А смею спросить, – продолжал он, – зачем изволили вы перейти из гвардии в гарнизон?» Я отвечал, что такова была воля начальства. «Чаятельно, за неприличные гвардии офицеру поступки», – продолжал неутомимый вопрошатель. «Полно врать пустяки, – сказала ему капитанша, – ты видишь, молодой человек с дороги устал; ему не до тебя… (держи-ка руки прямее…). А ты, мой батюшка, – продолжала она, обращаясь ко мне, – не печалься, что тебя упекли в наше захолустье. Не ты первый, не ты последний. Стерпится, слюбится. Швабрин Алексей Иваныч вот уж пятый год как к нам переведен за смертоубийство. Бог знает, какой грех его попутал; он, изволишь видеть, поехал за город с одним поручиком, да взяли с собою шпаги, да и ну друг в друга пырять; а Алексей Иваныч и заколол поручика, да еще при двух свидетелях! Что прикажешь делать? На грех мастера нет».
В эту минуту вошел урядник, молодой и статный казак. «Максимыч! – сказала ему капитанша. – Отведи господину офицеру квартиру, да почище». – «Слушаю, Василиса Егоровна, – отвечал урядник. – Не поместить ли его благородие к Ивану Полежаеву?» – «Врешь, Максимыч, – сказала капитанша, – у Полежаева и так тесно; он же мне кум и помнит, что мы его начальники. Отведи господина офицера… как ваше имя и отчество, мой батюшка? Петр Андреич?.. Отведи Петра Андреича к Семену Кузову. Он, мошенник, лошадь свою пустил ко мне в огород. Ну, что, Максимыч, все ли благополучно?»
– Все, слава богу, тихо, – отвечал казак, – только капрал Прохоров подрался в бане с Устиньей Негулиной за шайку горячей воды.
– Иван Игнатьич! – сказала капитанша кривому старичку. – Разбери Прохорова с Устиньей, кто прав, кто виноват. Да обоих и накажи. Ну, Максимыч, ступай себе с богом. Петр Андреич, Максимыч отведет вас на вашу квартиру.
Я откланялся. Урядник привел меня в избу, стоявшую на высоком берегу реки, на самом краю крепости. Половина избы занята была семьею Семена Кузова, другую отвели мне. Она состояла из одной горницы довольно опрятной, разделенной надвое перегородкой. Савельич стал в ней распоряжаться; я стал глядеть в узенькое окошко. Передо мною простиралась печальная степь. Наискось стояло несколько избушек; по улице бродило несколько куриц. Старуха, стоя на крыльце с корытом, кликала свиней, которые отвечали ей дружелюбным хрюканьем. И вот в какой стороне осужден я был проводить мою молодость! Тоска взяла меня; я отошел от окошка и лег спать без ужина, несмотря на увещания Савельича, который повторял с сокрушением: «Господи владыко! ничего кушать не изволит! Что скажет барыня, коли дитя занеможет?»
На другой день поутру я только что стал одеваться, как дверь отворилась, и ко мне вошел молодой офицер невысокого роста, с лицом смуглым и отменно некрасивым, но чрезвычайно живым. «Извините меня, – сказал он мне по-французски, – что я без церемонии прихожу с вами познакомиться. Вчера узнал я о вашем приезде; желание увидеть, наконец, человеческое лицо так овладело мною, что я не вытерпел. Вы это поймете, когда проживете здесь еще несколько времени». Я догадался, что это был офицер, выписанный из гвардии за поединок. Мы тотчас познакомились. Швабрин был очень не глуп. Разговор его был остер и занимателен. Он с большой веселостию описал мне семейство коменданта, его общество и край, куда завела меня судьба. Я смеялся от чистого сердца, как вошел ко мне тот самый инвалид, который чинил мундир в передней коменданта, и от имени Василисы Егоровны позвал меня к ним обедать. Швабрин вызвался идти со мною вместе.
Подходя к комендантскому дому, мы увидели на площадке человек двадцать стареньких инвалидов с длинными косами и в треугольных шляпах. Они выстроены были во фрунт. Впереди стоял комендант, старик бодрый и высокого росту, в колпаке и в китайчатом халате. Увидя нас, он к нам подошел, сказал мне несколько ласковых слов и стал опять командовать. Мы остановились было смотреть на учение; но он просил нас идти к Василисе Егоровне, обещаясь быть вслед за нами. «А здесь, – прибавил он, – нечего вам смотреть».
Василиса Егоровна приняла нас запросто и радушно и обошлась со мною как бы век была знакома. Инвалид и Палашка накрывали стол. «Что это мой Иван Кузмич сегодня так заучился! – сказала комендантша. – Палашка, позови барина обедать. Да где же Маша?» – Тут вошла девушка лет осьмнадцати, круглолицая, румяная, с светло-русыми волосами, гладко зачесанными за уши, которые у нее так и горели. С первого взгляда она не очень мне понравилась. Я смотрел на нее с предубеждением: Швабрин описал мне Машу, капитанскую дочь, совершенною дурочкою. Марья Ивановна села в угол и стала шить. Между тем подали щи. Василиса Егоровна, не видя мужа, вторично послала за ним Палашку. «Скажи барину: гости-де ждут, щи простынут; слава богу, ученье не уйдет; успеет накричаться». – Капитан вскоре явился, сопровождаемый кривым старичком. «Что это, мой батюшка? – сказала ему жена. – Кушанье давным-давно подано, а тебя не дозовешься». – «А слышь ты, Василиса Егоровна, – отвечал Иван Кузмич, – я был занят службой: солдатушек учил». – «И, полно! – возразила капитанша. – Только слава, что солдат учишь: ни им служба не дается, ни ты в ней толку не ведаешь. Сидел бы дома да богу молился; так было бы лучше. Дорогие гости, милости просим за стол».
Мы сели обедать. Василиса Егоровна не умолкала ни на минуту и осыпала меня вопросами: кто мои родители, живы ли они, где живут и каково их состояние? Услыша, что у батюшки триста душ крестьян, «легко ли! – сказала она, – ведь есть же на свете богатые люди! А у нас, мой батюшка, всего-то душ одна девка Палашка, да слава богу, живем помаленьку. Одна беда: Маша; девка на выданье, а какое у ней приданое? частый гребень, да веник, да алтын денег (прости бог!), с чем в баню сходить. Хорошо, коли найдется добрый человек; а то сиди себе в девках вековечной невестою». – Я взглянул на Марью Ивановну; она вся покраснела, и даже слезы капнули на ее тарелку. Мне стало жаль ее, и я спешил переменить разговор. «Я слышал, – сказал я довольно некстати, – что на вашу крепость собираются напасть башкирцы». – «От кого, батюшка, ты изволил это слышать?» – спросил Иван Кузмич. «Мне так сказывали в Оренбурге», – отвечал я. «Пустяки! – сказал комендант. – У нас давно ничего не слыхать. Башкирцы – народ напуганный, да и киргизцы проучены. Небось на нас не сунутся; а насунутся, так я такую задам острастку, что лет на десять угомоню». – «И вам не страшно, – продолжал я, обращаясь к капитанше, – оставаться в крепости, подверженной таким опасностям?» – «Привычка, мой батюшка, – отвечала она. – Тому лет двадцать как нас из полка перевели сюда, и не приведи господи, как я боялась проклятых этих нехристей! Как завижу, бывало, рысьи шапки, да как заслышу их визг, веришь ли, отец мой, сердце так и замрет! А теперь так привыкла, что и с места не тронусь, как придут нам сказать, что злодеи около крепости рыщут».
– Василиса Егоровна прехрабрая дама, – заметил важно Швабрин. – Иван Кузмич может это засвидетельствовать.
– Да, слышь ты, – сказал Иван Кузмич, – баба-то не робкого десятка.
– А Марья Ивановна? – спросил я, – так же ли смела, как и вы?
– Смела ли Маша? – отвечала ее мать. – Нет, Маша трусиха. До сих пор не может слышать выстрела из ружья: так и затрепещется. А как тому два года Иван Кузмич выдумал в мои именины палить из нашей пушки, так она, моя голубушка, чуть со страха на тот свет не отправилась. С тех пор уж и не палим из проклятой пушки.
Мы встали из-за стола. Капитан с капитаншею отправились спать; а я пошел к Швабрину, с которым и провел целый вечер.
Этапы Пугачевского бунта (Яицкий бунт, взятие Белогорской крепости, осада Оренбурга, казнь Пугачева).
Яицкий бунт отмечен в произведении лишь упоминанием, в письме, пришедшем коменданту Белогорской крепости, капитану Миронову. В письме говорится, что донской казак и раскольник, Емельян Пугачев, сбежал из-под караула и, приняв на себя имя покойного Петра III, собрал шайку и произвел возмущение в яицких селениях и уже взял и разорил несколько крепостей, действуя при этом абсолютно беспощадно.
Через сутки начинается приступ Белогорской крепости. Описание действия идет довольно подробное: от начала сбора (конница пугачевцев появилась перед крепостью позже) и расположения сторон, до действий уже внутри крепости посте её взятия Пугачевым, когда он требовал присягнуть ему на верность, а отказавшихся казнил.
Нечто похожее по историческим данным, которые мне удалось найти, происходило в Нижнеозерной крепости 27 сентября. Правда там гарнизон крепости составлял не менее тысячи солдат, и комендант, полковник Елагин, надеялся с помощью артиллерии отбиться. Перестрелка продолжалась в течение всего дня 27 сентября. Сумев поджечь деревянные стены крепости, от которых начался пожар в городке, и воспользовавшись начавшейся в городке паникой, казаки ворвались в крепость, после чего большая часть гарнизона сложила оружие. Комендант и офицеры сопротивлялись до последнего, погибнув в бою, а захваченные в плен, включая членов их семей, были расстреляны после боя. Дочь коменданта Елагина Татьяна была взята Пугачёвым в наложницы. При ней оставили брата Николая, на глазах которого после боя убили мать. Казаки застрелили Татьяну и её малолетнего брата спустя месяц.
О своем намерении появиться в Оренбурге Пугачев просит передать Гринева тамошним губернатору и генералам. Гринев приезжает в Оренбург, и на совете идет разговор о дальнейших действиях: атаковать или обороняться. В итоге было решено обороняться.
«Не стану описывать оренбургскую осаду, которая принадлежит истории, а не семейственным запискам. – пишет Петр Александрович Гринев – Скажу вкратце, что сия осада по неосторожности местного начальства была гибельна для жителей, которые претерпели голод и всевозможные бедствия. <…> Жители привыкли к ядрам, залетавшим на их дворы; даже приступы Пугачева уже не привлекали общего любопытства. <…> Все дороги были отрезаны ». Так описывается осада города – кратко и, в принципе, довольно емко. Гринев иногда выезжал на перестрелки с пугачевскими разбойниками, при этом отмечая, что конница у противника лучше, чем у осажденных. О пехоте говорится, что она голодная, а значит, что говорить о гражданских в городе, если даже обороняющие его воины не ели досыта. Первой фразой из приведенной мной цитаты текста произведения автор словами персонажа, вероятно, дает читателю ссылку на «Историю Пугачева» и подчеркивает, что повесть его исторична ровно на столько, чтобы не делать незначительной семейную, назидательную линию произведения (отношения между различными персонажами: Гринев – потомки, Гринев – Маша, Гринев – Пугачев).
О казни Пугачева упоминается уже в послесловии от издателя. «Из семейственных преданий известно, что Пер Андреевич присутствовал при казни Пугачева, который узнал его и кивнул ему головою, которая через минуту, мертвая и окровавленная, показана была народу ».
10 января 1775 г., на Болотной площади в Москве при громадном стечении народа была совершена казнь. Пугачёв держался достойно, взойдя на лобное место, перекрестился на соборы Кремля, поклонился на четыре стороны со словами «Прости, народ православный». Приговорённому к четвертованию Емельяну Пугачеву палач отрубил сначала голову, таково было пожелание императрицы. В приговоре значилось, что голову нужно потом насадить на пику, а части тела разнести по четырем частям города и положить на колеса, где после сжечь.