Название: Петька на даче
Жанр: Рассказ
Продолжительность:
2мин 30сек
Аннотация:
10 – летний Петька работает подсобным мальчиком в парикмахерской. Там же он и живет вместе с другим мальчиком – 13-летним Николкой. Дни Петьки однообразны, нет ни праздников, никаких радостей. Петька втайне мечтает о каком-то другом месте, где все будет иначе.
И однажды его мать Надежда, которая работает кухаркой у богатых господ, приходит к Петьке в парикмахерскую и сообщает, что они едут на некоторое время на дачу к ее хозяевам. По дороге на дачу в поезде Петька охвачен новыми, неизведанными раньше ощущениями. Петьку все удивляет, все для него ново и необычно. Через два дня на даче Петька уже освоился на природе. Он купается, ходит на рыбалку с гимназистом Мишей. Все это так прекрасно влияет на Петьку, что он изменился, его лицо повеселело, разгладилось. Он и забыл, что на свете существует парикмахерская. Но вот хозяин парикмахерской Осип Абрамович присылает матери письмо и просит Петьку вернуться в парикмахерскую, так как некому работать. От этого известия с Петькой случилась истерика.
Снова поезд, дорога обратно. Петька снова стал равнодушным. Только попросил мать спрятать удочку. Они с матерью надеются, когда-нибудь еще поехать на дачу. И снова серые будни в парикмахерской.
Л.Н. Андреев — Петька на даче. Прослушать краткое содержание онлайн.
Терзает, мучит, раздирает на части, и в то же самое время наполняет жизнь смыслом. От неё невозможно отказаться, но и приблизиться к ней вплотную порой несбыточно. Рассказ Леонида Андреева «Петька на даче» (краткое содержание следует далее) повествует именно о такой мечте…
Вольная тюрьма
В парикмахерской раздаётся окрик, отрывистый и громкий: «Мальчик, воды!» К Осипу Абрамовичу, парикмахеру, подбегает Петька, мальчик десяти лет, и худыми, нескладными ручонками протягивает жестянку с горячей водой. Вокруг скучный запах дешевых духов, мухи, грязь. Посетитель, как правило, нетребовательный: приказчики, швейцары, рабочие, мелкие чиновники, старые и молодые, аляповато одетые, с румяными щеками и маслянистыми наглыми глазками. За окном серые от пыли деревья, такие же серые, неохлаждённые тени от них. Невдалеке виднеются дома «дешёвого разврата». На скамейках сидят мужчины, женщины, странно одетые, со злыми, а зачастую и вовсе равнодушными лицами. Пьют водку, смеются, говорят хриплыми голосами, обнимаются, порой ругаются и даже дерутся, что не вызывает страха или жалости, а наоборот - всеобщее оживление и веселье… Петька не знал, мало ли, много ли он жил таким образом. Бесконечная вереница дней и ночей слилась воедино, в один длинный неприятный сон с постоянными криками: «Мальчик, воды!», - с растянувшимися рассказами его друга Николки о пьяных бабах и мужиках, и с нескончаемыми подношениями горячей воды, снова и снова… Рассказ Андреева «Петька на даче» на этом не заканчивается.
Неуловимая мечта
Продолжая рассказ «Петька на даче», вернёмся к главному герою. Из всех служащих в парикмахерской Петька был самым младшим. Когда-то его мать, кухарка Надежда, отдала мальчика в подмастерье к Осипу Абрамовичу. С тех пор он там ел, спал и служил, зимой и летом, без выходных и праздников, не ведая о других краях, или даже об иных кварталах и улицах. Время от времени его навещала мать, приносила угощения и сласти. Он лениво ел, мало говорил, не жаловался, и только просил забрать его отсюда. Куда? Он и сам не знал. Ему просто хотелось куда-нибудь далеко, в совсем иное место. Очень хотелось. Но какое это должно быть место? И сие ему было невдомёк. Поэтому он быстро забывал о своей просьбе, вяло, отрешенно прощался с матерью, не спрашивая, когда она приедет снова. Петька не знал, плохо ему живётся в парикмахерской или хорошо, скучно или весело, однако с каждым новым днём он всё более худел, покрывался нехорошими струпьями, и всё чаще разливал воду. Посетители то и дело с брезгливостью смотрели на грязного, веснушчатого, худого мальчика, который с острыми морщинками около глаз и под носом больше походил на старого карлика.
Дача
Рассказ «Петька на даче», краткое содержание которого изложено в данной статье, на этом не заканчивается. Однажды в обед нежданно-негаданно приехала Надежда и сообщила Петьке, что его вместе с ней отпускают погостить на дачу, в Царицыно, где живут её господа. Мальчик смутно представлял себе, что такое дача, однако внутри ощутил необъяснимую радость. Произошло то, о чём он мечтал. Он поедет в то самое место, куда он неосознанно стремился. Интересно, какое оно? Вокзал с его грохотом, сутолокою, торопливыми пассажирами; вагон поезда, проносящиеся за окном яркие пейзажи; бесконечный задумчивый лес, ясное, широкое небо, которое невозможно увидеть в городе; полянки, весёлые, светлые, зелёные - новые впечатления страшили, волновали, и вместе с тем наполняли его душу невиданным восторгом. Он смотрел и боялся пропустить, потерять малейшую подробность этого нового для него мира.
Прошло два дня. Только что вырванный из «каменных объятий городских громад», бледный, взволнованный, страшащийся, словно щенок, голубой глади озера, Петька уже чувствовал себя на даче как дома и совсем забыл, что существует парикмахерская, Осип Абрамович и вечный крик: «Мальчик, воды!» Он растолстел, хотя ел совсем мало. Незаметно и как-то вдруг исчезли с его лица морщинки, словно кто-то прошёлся по ним горячим утюгом. Он научился вырезать в орешнике удочку, копать червей и удить рыбу.
Возвращение в реальность: конец мечте
В конце рассказа «Петька на даче», краткое содержание которого упускает множество деталей, барин привозит из города Надежде письмо: Осип Абрамович срочно вызывает Петьку обратно на работу. Кухарка расплакалась и с тяжелым сердцем пошла звать сына. Ничего не подозревающий Петька играл на заднем дворе в «классики». Слова матери: «Надобно ехать, сынок!» - ничего для него не значили. Он улыбнулся и удивился. Для него больше не существовал город, парикмахерская с расколотыми зеркалами и вечно недовольный Осип Абрамович. Они стали для него призраками, безликими фантомами, а дача, удочка и запланированная на завтра рыбалка - фактами, его новой реальностью. Но постепенно его мысли стали проясняться, и произошла удивительная перестановка: Осип Абрамович стал самой что ни на есть объективной реальностью, действительным фактом, а удочка превратилась в призрак. Мальчик не просто заплакал, а начал неистово кричать, упал на землю, и начал кататься по земле.
На следующий день Петька отправился обратно, в город. И снова звучало резкое: «Мальчик, воды!», - и вновь сонные, апатичные глаза не видели, как расплескивали то там, то здесь горячую воду. А по ночам раздавался тихий голосок, и Николка жадно ловил каждое слово о даче, о том, чего никто, никогда не слышал и не видел, и всматривался в маленькое худое лицо, испещрённое мелкими морщинками около глаз и под носом…
Ещё раз хочется напомнить, что рассказ называется «Петька на даче». Краткое содержание не может передать всю тонкость и глубину чувств главного героя, поэтому прочтение произведения просто необходимо.
Рассказ «Петька на даче» Андреева был написан в 1899 году. В своей книге автор поднял проблему тяжелой судьбы детей из бедных семейств, которые были полностью лишены детства.
Главные герои
Петька – десятилетний мальчик, помощник в парикмахерской, вечно сонный, забитый, «маленький старичок».
Другие персонажи
Осип Абрамович – владелец парикмахерской, хозяин Петьки.
Прокопий и Михайла – подмастерья в парикмахерской.
Николка – единственный друг Петьки, будущий подмастерье.
Надежда – мать Петьки, кухарка, добрая и жалостливая женщина.
Барин – хозяин, у которого работала Надежда, владелец дачи.
Митя – гимназист, друг Петьки по даче.
Парикмахерская Осипа Абрамовича располагалась неподалеку от квартала с « домами дешевого разврата ». Публика в это заведение захаживала весьма нетребовательная: « швейцары, приказчики, иногда мелкие служащие или рабочие ».
У Осипа Абрамовича всегда был на подхвате « кто-нибудь из подмастерьев, Прокопий или Михайла ». Кроме того, в заведении служили и два мальчика. Тринадцатилетний Николка готовился стать подмастерьем, и очень гордился этим. Он старался держаться, как взрослый: « курил папиросы, сплевывал через зубы, ругался скверными словами ».
Петьке было всего десять лет, и в его обязанности входило исполнение мелких поручений хозяина и подмастерьев. Когда не было посетителей, он любил беседовать с Николкой, который объяснял ему, « что значит стричь под польку, бобриком или с пробором ». Иной раз они располагались у окна и « смотрели на бульвар, где жизнь начиналась с раннего утра ». Местные женщины были одеты просто, не по моде, они говорили резкими, неприятными голосами, ругались, прямо на улице « пили водку и закусывали ».
Случалось, что иная пьяная женщина становилась жертвой побоев такого же пьяного мужчины, « но никто не вступался за нее ». Николка знал многих женщин по именам, рассказывал своему приятелю о них « грязные истории и смеялся, скаля острые зубы ». Петька очень уважал его за подобную осведомленность, и в будущем мечтал стать таким же умным и бесстрашным.
Жизнь Петьки была удивительно однообразной и скучной – дни незаметно мелькали и были похожи « один на другой, как два родные брата ». С утра и до позднего вечера он слышал одну и ту же фразу – « Мальчик, воды!» , и старался подавать ее как можно быстрее, чтобы избежать наказания за нерасторопность.
Маленький, худенький Петька постоянно хотел спать, и ему часто казалось, что « все вокруг него не правда, а длинный неприятный сон ». Маленький рост, сильная худоба, веснушчатое лицо и « грязные-прегрязные руки и шея » вызывали неприязнь у посетителей парикмахерской. Неприятное и несколько странное впечатление создавали и тоненькие морщины, наметившиеся возле глаз и под носом, которые делали Петьку « похожим на состарившегося карлика ».
Когда мальчика навещала его мать, кухарка Надежда, он никогда « не жаловался и только просил взять его отсюда ». Впрочем, Петька быстро забывал о своей просьбе, и женщина думала, что ее единственный « сын - и тот дурачок ».
Однажды судьба преподнесла Петьке сюрприз. Его серая и безрадостная жизнь заиграла новыми красками, когда он узнал, что мать уговорила Осипа Абрамовича отпустить его « на дачу, в Царицыно, где живут ее господа ». Он не понимал, что означает слово «дача», но вдруг всем существом своим понял, что это и было то место, куда он так стремился. В этот момент Петьке позавидовал даже Николка, у которого не было матери, и который никогда не бывал на даче.
Шумный и суетливый вокзал поразил воображение Петьки, наполнив его « чувством возбужденности и нетерпения ». Оказавшись в вагоне, он буквально « прилип к окну », с жадностью разглядывая мелькавшие пейзажи. Для мальчика, рожденного и выросшего в городе, все было « поразительно ново и странно ». Он никогда прежде не выбирался на природу, и открывшийся его глазам мир ошеломил мальчика. Петька бегал от одного окна к другому, и мать была вынуждена извиниться за него перед другими пассажирами – « Впервой по чугунке едет - интересуется…» .
Удивительно, но за время небольшого путешествия глаза Петьки « перестали казаться сонными, и морщинки пропали» . В первое время пребывания на даче Петька, настоящий городской дикарь, « чувствовал себя слабым и беспомощным перед лицом природы ». Все время он « гулял по опушке и лесистому берегу пруда », лежал в траве и любовался чистым, бездонным небом.
Полное слияние с природой у Петьки произошло благодаря гимназисту Мите. С подачи нового друга мальчик впервые искупался в речке. Они вместе ловили рыбу, исследовали развалины заброшенного дворца, и очень быстро Петька позабыл, « что на свете существует Осип Абрамович и парикмахерская ».
Спустя неделю « барин привез из города письмо, адресованное «куфарке Надежде »», в котором Осип Абрамович настоятельно требовал возвращения Петьки. Поначалу он не понял, куда ему следует ехать, ведь « место, куда ему всегда хотелось уйти, - уже найдено ». Осознав же в полной мере, что предстоит расстаться с дачей, Петька принялся кричать и кататься по земле. Когда же он затих, барин сообщил супруге, что « детское горе непродолжительно» и « есть люди, которым живется и хуже ».
В поезде « Петька не вертелся и почти не смотрел в окно », а на его лице вновь обозначились тонкие морщинки. Прощаясь с матерью, он попросил спрятать его новую самодельную удочку, которой так и не успел воспользоваться.
В « грязной и душной парикмахерской » жизнь шла своим чередом, звучала привычная для Петьки фраза «Мальчик, воды!», а на улице « пьяный мужчина бил такую же пьяную женщину »…
Заключение
В своем произведении Андреев поднял остросоциальную проблему своего времени – ребенок должен учиться и жить полной, насыщенной жизнью, а не работать наравне со взрослыми.
После прочтения краткого пересказа «Петька на даче» рекомендуем прочесть рассказ в полной версии.
Тест по рассказу
Проверьте запоминание краткого содержания тестом:
Рейтинг пересказа
Средняя оценка: 4.6 . Всего получено оценок: 129.
Рассказы Леонида Андреева
Интересный рассказ про десятилетнего мальчика Петьку, который работал в парикмахерской, подавал воду и надеялся стать в будущем подмастерьем, а затем и мастером. Но однажды приехала его Мама и увещла его из Москвы на дачу, так Петька впервые ехал по железной дороге. Ему очень понравилось на даче, он мог часами сидеть у воды и леса, как будто они с ним о чем то говорили. А потом Петька подружился с другим мальчиком, Митей, с которым они исследовали развалины, купались и ловили рыбу. Но в один прекрасный день Петькино счастье кончилось - его вызвали в парикмахерскую. И он продолжил помогать Осипу Абрамовичу в его парикмахерской, надеясь на возвращение на дачу.
f3f27a324736617f20abbf2ffd806f6d0">
f3f27a324736617f20abbf2ffd806f6d
Осип Абрамович, парикмахер, поправил на груди посетителя грязную простынку, заткнул ее пальцами за ворот и крикнул отрывисто и резко:
– Мальчик, воды!
Посетитель, рассматривавший в зеркало свою физиономию с тою обостренною внимательностью и интересом, какие являются только в парикмахерской, замечал, что у него на подбородке прибавился еще один угорь, и с неудовольствием отводил глаза, попадавшие прямо на худую, маленькую ручонку, которая откуда-то со стороны протягивалась к подзеркальнику и ставила жестянку с горячей водой. Когда он поднимал глаза выше, то видел отражение парикмахера, странное и как будто косое, и подмечал быстрый и грозный взгляд, который тот бросал вниз на чью-то голову, и безмолвное движение его губ от неслышного, но выразительного шепота. Если его брил не сам хозяин Осип Абрамович, а кто-нибудь из подмастерьев, Прокопий или Михайла, то шепот становился громким и принимал форму неопределенной угрозы:
– Вот погоди!
Это значило, что мальчик недостаточно быстро подал воду и его ждет наказание. «Так их и следует», – думал посетитель, кривя голову набок и созерцая у самого своего носа большую потную руку, у которой три пальца были оттопырены, а два другие, липкие и пахучие, нежно прикасались к щеке и подбородку, пока туповатая бритва с неприятным скрипом снимала мыльную пену и жесткую щетину бороды.
В этой парикмахерской, пропитанной скучным запахом дешевых духов, полной надоедливых мух и грязи, посетитель был нетребовательный: швейцары, приказчики, иногда мелкие служащие или рабочие, часто аляповато-красивые, но подозрительные молодцы, с румяными щеками, тоненькими усиками и наглыми маслянистыми глазками. Невдалеке находился квартал, заполненный домами дешевого разврата. Они господствовали над этою местностью и придавали ей особый характер чего-то грязного, беспорядочного и тревожного.
Мальчик, на которого чаще всего кричали, назывался Петькой и был самым маленьким из всех служащих в заведении. Другой мальчик, Николка, насчитывал от роду тремя годами больше и скоро должен был перейти в подмастерья. Уже и теперь, когда в парикмахерскую заглядывал посетитель попроще, а подмастерья, в отсутствие хозяина, ленились работать, они посылали Николку стричь и смеялись, что ему приходится подниматься на цыпочки, чтобы видеть волосатый затылок дюжего дворника. Иногда посетитель обижался за испорченные волосы и поднимал крик, тогда и подмастерья кричали на Николку, но не всерьез, а только для удовольствия окорначенного простака. Но такие случаи бывали редко, и Николка важничал и держался, как большой: курил папиросы, сплевывал через зубы, ругался скверными словами и даже хвастался Петьке, что пил водку, но, вероятно, врал. Вместе с подмастерьями он бегал на соседнюю улицу посмотреть на крупную драку, и когда возвращался оттуда, счастливый и смеющийся, Осип Абрамович давал ему две пощечины: по одной на каждую щеку.
Петьке было десять лет; он не курил, не пил водки и не ругался, хотя знал очень много скверных слов, и во всех этих отношениях завидовал товарищу. Когда не было посетителей и Прокопий, проводивший где-то бессонные ночи и днем спотыкавшийся от желания спать, приваливался в темном углу за перегородкой, а Михаил читал «Московский листок» и среди описания краж и грабежей искал знакомого имени кого-нибудь из обычных посетителей, – Петька и Николка беседовали. Последний всегда становился добрее, оставаясь вдвоем, и объяснял «мальчику», что значит стричь под польку, бобриком или с пробором.
Иногда они садились на окно, рядом с восковым бюстом женщины, у которой были розовые щеки, стеклянные удивленные глаза и редкие прямые ресницы, – и смотрели на бульвар, где жизнь начиналась с раннего утра. Деревья бульвара, серые от пыли, неподвижно млели под горячим, безжалостным солнцем и давали такую же серую, неохлаждающую тень. На всех скамейках сидели мужчины и женщины, грязно и странно одетые, без платков и шапок, как будто они тут и жили и у них не было другого дома. Были лица равнодушные, злые или распущенные, но на всех на них лежала печать крайнего утомления и пренебрежения к окружающему. Часто чья-нибудь лохматая голова бессильно клонилась на плечо, и тело невольно искало простора для сна, как у третьеклассного пассажира, проехавшего тысячи верст без отдыха, но лечь было негде. По дорожкам расхаживал с палкой ярко-синий сторож и смотрел, чтобы кто-нибудь не развалился на скамейке или не бросился на траву, порыжевшую от солнца, но такую мягкую, такую прохладную. Женщины, всегда одетые более чисто, даже с намеком на моду, были все как будто на одно лицо и одного возраста, хотя иногда попадались совсем старые или молоденькие, почти дети. Все они говорили хриплыми, резкими голосами, бранились, обнимали мужчин так просто, как будто были на бульваре совсем одни, иногда тут же пили водку и закусывали. Случалось, пьяный мужчина бил такую же пьяную женщину; она падала, поднималась и снова падала; но никто не вступался за нее. Зубы весело скалились, лица становились осмысленнее и живее, около дерущихся собиралась толпа; но когда приближался ярко-синий сторож, все лениво разбредались по своим местам. И только побитая женщина плакала и бессмысленно ругалась; ее растрепанные волосы волочились по песку, а полуобнаженное тело, грязное и желтое при дневном свете, цинично и жалко выставлялось наружу. Ее усаживали на дно извозчичьей пролетки и везли, и свесившаяся голова ее болталась, как у мертвой.
Николка знал по именам многих женщин и мужчин, рассказывал о них Петьке грязные истории и смеялся, скаля острые зубы. А Петька изумлялся тому, какой он умный и бесстрашный, и думал, что когда-нибудь и он будет такой же. Но пока ему хотелось бы куда-нибудь в другое место… Очень хотелось бы.
Петькины дни тянулись удивительно однообразно и похоже один на другой, как два родные брата. И зимою и летом он видел все те же зеркала, из которых одно было с трещиной, а другое было кривое и потешное. На запятнанной стене висела одна и та же картина, изображавшая двух голых женщин на берегу моря, и только их розовые тела становились все пестрее от мушиных следов, да увеличивалась черная копоть над тем местом, где зимою чуть ли не весь день горела керосиновая лампа-молния. И утром, и вечером, и весь божий день над Петькой висел один и тот же отрывистый крик: «Мальчик, воды», – и он все подавал ее, все подавал. Праздников не было. По воскресеньям, когда улицу переставали освещать окна магазинов и лавок, парикмахерская до поздней ночи бросала на мостовую яркий сноп света, и прохожий видел маленькую, худую фигурку, сгорбившуюся в углу на своем стуле, и погруженную не то в думы, не то в тяжелую дремоту. Петька спал много, но ему почему-то все хотелось спать, и часто казалось, что все вокруг него не правда, а длинный неприятный сон. Он часто разливал воду или не слыхал резкого крика: «Мальчик, воды», – и все худел, а на стриженой голове у него пошли нехорошие струпья. Даже нетребовательные посетители с брезгливостью смотрели на этого худенького, веснушчатого мальчика, у которого глаза всегда сонные, рот полуоткрытый и грязные-прегрязные руки и шея. Около глаз и под носом у него прорезались тоненькие морщинки, точно проведенные острой иглой, и делали его похожим на состарившегося карлика.
Петька не знал, скучно ему или весело, но ему хотелось в другое место, о котором он ничего не мог сказать, где оно и какое оно. Когда его навещала мать, кухарка Надежда, он лениво ел принесенные сласти, не жаловался и только просил взять его отсюда. Но затем он забывал о своей просьбе, равнодушно прощался с матерью и не спрашивал, когда она придет опять. А Надежда с горем думала, что у нее один сын – и тот дурачок.
Много ли, мало ли жил Петька таким образом, он не знал. Но вот однажды в обед приехала мать, поговорила с Осипом Абрамовичем и сказала, что его, Петьку, отпускают на дачу, в Царицыно, где живут ее господа. Сперва Петька не понял, потом лицо его покрылось тонкими морщинками от тихого смеха, и он начал торопить Надежду. Той нужно было, ради пристойности, поговорить с Осипом Абрамовичем о здоровье его жены, а Петька тихонько толкал ее к двери и дергал за руку. Он не знал, что такое дача, но полагал, что она есть то самое место, куда он так стремился. И он эгоистично позабыл о Николке, который, заложив руки в карманы, стоял тут же и старался с обычною дерзостью смотреть на Надежду. Но в глазах его вместо дерзости светилась глубокая тоска: у него совсем не было матери, и он в этот момент был бы не прочь даже от такой, как эта толстая Надежда. Дело в том, что и он никогда не был на даче.
Вокзал с его разноголосою сутолокою, грохотом приходящих поездов, свистками паровозов, то густыми и сердитыми, как голос Осипа Абрамовича, то визгливыми и тоненькими, как голос его больной жены, торопливыми пассажирами, которые все идут и идут, точно им и конца нету, – впервые предстал перед оторопелыми глазами Петьки и наполнил его чувством возбужденности и нетерпения. Вместе с матерью он боялся опоздать, хотя до отхода дачного поезда оставалось добрых полчаса; а когда они сели в вагон и поехали, Петька прилип к окну, и только стриженая голова его вертелась на тонкой шее, как на металлическом стержне.
Он родился и вырос в городе, в поле был первый раз в своей жизни, и все здесь для него было поразительно ново и странно: и то, что можно видеть так далеко, что лес кажется травкой, и небо, бывшее в этом новом мире удивительно ясным и широким, точно с крыши смотришь. Петька видел его с своей стороны, а когда оборачивался к матери, это же небо голубело в противоположном окне, и по нем плыли, как ангелочки, беленькие радостные облачка. Петька то вертелся у своего окна, то перебегал на другую сторону вагона, с доверчивостью кладя плохо отмытую ручонку на плечи и колени незнакомых пассажиров, отвечавших ему улыбками. Но какой-то господин, читавший газету и все время зевавший, то ли от чрезмерной усталости, то ли от скуки, раза два неприязненно покосился на мальчика, и Надежда поспешила извиниться:
– Впервой по чугунке едет – интересуется…
– Угу! – пробурчал господин и уткнулся в газету.
Надежде очень хотелось рассказать ему, что Петька уже три года живет у парикмахера и тот обещал поставить его на ноги, и это будет очень хорошо, потому что женщина она одинокая и слабая и другой поддержки, на случай болезни или старости, у нее нет. Но лицо у господина было злое, и Надежда только подумала все это про себя.
Направо от пути раскинулась кочковатая равнина, темно-зеленая от постоянной сырости, и на краю ее были брошены серенькие домики, похожие на игрушечные, а на высокой зеленой горе, внизу которой блистала серебристая полоска, стояла такая же игрушечная белая церковь. Когда поезд со звонким металлическим лязгом, внезапно усилившимся, взлетел на мост и точно повис в воздухе над зеркальною гладью реки, Петька даже вздрогнул от испуга и неожиданности и отшатнулся от окна, но сейчас же вернулся к нему, боясь потерять малейшую подробность пути. Глаза Петькины давно уже перестали казаться сонными, и морщинки пропали. Как будто по этому лицу кто-нибудь провел горячим утюгом, разгладил морщинки и сделал его белым и блестящим.
В первые два дня Петькина пребывания на даче богатство и сила новых впечатлений, лившихся на него и сверху и снизу, смяли его маленькую и робкую душонку. В противоположность дикарям минувших веков, терявшимся при переходе из пустыни в город, этот современный дикарь, выхваченный из каменных объятий городских громад, чувствовал себя слабым и беспомощным перед лицом природы. Все здесь было для него живым, чувствующим и имеющим волю. Он боялся леса, который покойно шумел над его головой и был темный, задумчивый и такой страшный в своей бесконечности; полянки, светлые, зеленые, веселые, точно поющие всеми своими яркими цветами, он любил и хотел бы приласкать их, как сестер, а темно-синее небо звало его к себе и смеялось, как мать. Петька волновался, вздрагивал и бледнел, улыбался чему-то и степенно, как старик, гулял по опушке и лесистому берегу пруда.
Тут он, утомленный, задыхающийся, разваливался на густой сыроватой траве и утопал в ней; только его маленький веснушчатый носик поднимался над зеленой поверхностью. В первые дни он часто возвращался к матери, терся возле нее, и, когда барин спрашивал его, хорошо ли на даче, – конфузливо улыбался и отвечал:
– Хорошо!..
И потом снова шел к грозному лесу и тихой воде и будто допрашивал их о чем-то.
Но прошло еще два дня, и Петька вступил в полное соглашение с природой. Это произошло при содействии гимназиста Мити из Старого Царицына. У гимназиста Мити лицо было смугло-желтым, как вагон второго класса, волосы на макушке стояли торчком и были совсем белые – так выжгло их солнце. Он ловил в пруде рыбу, когда Петька увидал его, бесцеремонно вступил с ним в беседу и удивительно скоро сошелся. Он дал Петьке подержать одну удочку и потом повел его куда-то далеко купаться. Петька очень боялся идти в воду, но когда вошел, то не хотел вылезать из нее и делал вид, что плавает: поднимал нос и брови кверху, захлебывался и бил по воде руками, поднимая брызги. В эти минуты он был очень похож на щенка, впервые попавшего в воду. Когда Петька оделся, то был синий от холода, как мертвец, и, разговаривая, ляскал зубами. По предложению того же Мити, неистощимого на выдумки, они исследовали развалины дворца; лазали на заросшую деревьями крышу и бродили среди разрушенных стен громадного здания. Там было очень хорошо: всюду навалены груды камней, на которые с трудом можно взобраться, и промеж них растет молодая рябина и березки, тишина стоит мертвая, и чудится, что вот-вот выскочит кто-нибудь из-за угла или в растрескавшейся амбразуре окна покажется страшная-престрашная рожа. Постепенно Петька почувствовал себя на даче как дома и совсем забыл, что на свете существует Осип Абрамович и парикмахерская.
– Смотри-ка, растолстел как! Чистый купец! – радовалась Надежда, сама толстая и красная от кухонного жара, как медный самовар. Она приписывала это тому, что много его кормит. Но Петька ел совсем мало, не потому, чтобы ему не хотелось есть, а некогда было возиться: если бы можно было не жевать, глотать сразу, а то нужно жевать, а в промежутки болтать ногами, так как Надежда ест дьявольски медленно, обгладывает кости, утирается передником и разговаривает о пустяках. А у него дела было по горло: нужно пять раз выкупаться, вырезать в орешнике удочку, накопать червей, – на все это требуется время. Теперь Петька бегал босой, и это в тысячу раз приятнее, чем в сапогах с толстыми подошвами: шершавая земля так ласково то жжет, то холодит ногу. Свою подержанную гимназическую куртку, в которой он казался солидным мастером парикмахерского цеха, он также снял и изумительно помолодел. Надевал он ее только вечерами, когда ходил на плотину смотреть, как катаются на лодках господа: нарядные, веселые, они со смехом садятся в качающуюся лодку, и та медленно рассекает зеркальную воду, а отраженные деревья колеблются, точно по ним пробежал ветерок.
В исходе недели барин привез из города письмо, адресованное «куфарке Надежде», и, когда прочел его адресату, адресат заплакал и размазал по всему лицу сажу, которая была на переднике. По отрывочным словам, сопровождавшим эту операцию, можно было понять, что речь идет о Петьке. Это было уже ввечеру. Петька на заднем дворе играл сам с собою в «классики» и надувал щеки, потому что так прыгать было значительно легче. Гимназист Митя научил этому глупому, но интересному занятию, и теперь Петька, как истый спортсмен, совершенствовался в одиночку. Вышел барин и, положив руку на плечо, сказал:
– Что, брат, ехать надо!
Петька конфузливо улыбался и молчал.
«Вот чудак-то!» – подумал барин.
– Ехать, братец, надо.
Петька улыбался. Подошла Надежда и со слезами подтвердила:
– Надобно ехать, сынок!
– Куда? – удивился Петька.
Про город он забыл, а другое место, куда ему всегда хотелось уйти, – уже найдено.
– К хозяину Осипу Абрамовичу.
Петька продолжал не понимать, хотя дело было ясно как божий день. Но во рту у него пересохло, и язык двигался с трудом, когда он спросил:
– А как же завтра рыбу ловить? Удочка – вот она…
– Что же поделаешь!.. Требует. Прокопий, говорит, заболел, в больницу свезли. Народу, говорит, нету. Ты не плачь: гляди, опять отпустит, – он добрый, Осип Абрамович.
Но Петька и не думал плакать и все не понимал. С одной стороны был факт – удочка, с другой призрак – Осип Абрамович. Но постепенно мысли Петькины стали проясняться, и произошло странное перемещение: фактом стал Осип Абрамович, а удочка, еще не успевшая высохнуть, превратилась в призрак. И тогда Петька удивил мать, расстроил барыню и барина и удивился бы сам, если бы был способен к самоанализу: он не просто заплакал, как плачут городские дети, худые и истощенные, – он закричал громче самого горластого мужика и начал кататься по земле, как те пьяные женщины на бульваре. Худая ручонка его сжималась в кулак и била по руке матери, по земле, по чем попало, чувствуя боль от острых камешков и песчинок, но как будто стараясь еще усилить ее.
Своевременно Петька успокоился, и барин говорил барыне, которая стояла перед зеркалом и вкалывала в волосы белую розу:
– Вот видишь, перестал, – детское горе непродолжительно.
– Но мне все-таки очень жаль этого бедного мальчика.
– Правда, они живут в ужасных условиях, но есть люди, которым живется и хуже. Ты готова?
И они пошли в сад Дипмана, где в этот вечер были назначены танцы и уже играла военная музыка.
На другой день, с семичасовым утренним поездом, Петька уже ехал в Москву. Опять перед ним мелькали зеленые поля, седые от ночной росы, но только убегали не в ту сторону, что раньше, а в противоположную. Подержанная гимназическая курточка облекала его худенькое тело, из-за ворота ее выставлялся кончик белого бумажного воротничка. Петька не вертелся и почти не смотрел в окно, а сидел такой тихонький и скромный, и ручонки его были благонравно сложены на коленях. Глаза были сонливы и апатичны, тонкие морщинки, как у старого человека, ютились около глаз и под носом. Вот замелькали у окна столбы и стропила платформы, и поезд остановился.
Толкаясь среди торопившихся пассажиров, они вышли на грохочущую улицу, и большой жадный город равнодушно поглотил свою маленькую жертву.
– Ты удочку спрячь! – сказал Петька, когда мать довела его до порога парикмахерской.
– Спрячу, сынок, спрячу! Может, еще приедешь.
И снова в грязной и душной парикмахерской звучало отрывистое: «Мальчик, воды», и посетитель видел, как к подзеркальнику протягивалась маленькая грязная рука, и слышал неопределенно угрожающий шепот: «Вот погоди!» Это значило, что сонливый мальчик разлил воду или перепутал приказания. А по ночам, в том месте, где спали рядом Николка и Петька, звенел и волновался тихий голосок, и рассказывал о даче, и говорил о том, чего не бывает, чего никто не видел никогда и не слышал. В наступавшем молчании слышалось неровное дыхание детских грудей, и другой голос, не по-детски грубый и энергичный, произносил:
– Вот черти! Чтоб им повылазило!
– Кто черти?
– Да так… Все.
Мимо проезжал обоз и своим мощным громыханием заглушал голоса мальчиков и тот отдаленный жалобный крик, который уже давно доносился с бульвара: там пьяный мужчина бил такую же пьяную женщину.
Вариант 1
В парикмахерской раздается крик: “Мальчик, воды!” А потом ядовитый шепот: “Вот, погоди!” - за то, что мальчишка недостаточно расторопен или еще как-то оплошал. “гВ этой парикмахерской, пропитанной скучным запахом дешевых духов, полной надоедливых мух и грязи, посетитель был нетребовательный: швейцары, приказчики, иногда мелкие служащие...” Здесь работает мальчик Петька. Он меньше всех окружающих. Николка тремя годами старше, ему иногда доверяют стричь посетителя попроще. Николка важничает: курит, пьет водку и сквернословит. Петьке десять лет, он не курит, не пьет водку, хотя знает много скверных слов. Частенько Петька и Николка садятся у окна и наблюдают за жизнью улицы, однообразной и скучной, с единственным развлечением: пьяными драками. Петьке “хотелось бы куда-нибудь в другое место... Очень хотелось бы”. Слыша крик: “Мальчик, воды!”, он вскакивал и подавал, в спешке часто разливая воду. От такой жизни Петька похудел, “а на стриженой голове у него пошли нехорошие струпья (гнойники. -Автор). ...Около глаз и под носом у него прорезались тоненькие морщинки, точно проведенные острой иглой, и делали его похожим на состарившегося карлика”. Навещавшую его мать, кухарку Надежду, Петька просил забрать его отсюда. А Надежда думала, “что у нее один сын - и тот дурачок”. Однажды приехала мать, переговорила с хозяином, Осипом Абрамовичем, и сказала, что Петьку отпускают на дачу, в Царицыно, где живут ее господа. Мальчик вначале ничего не понял. Он родился и вырос в городе и даже не представлял себе, что может быть так много травы, воздуха, простора. Из окна поезда перед ним открывался таинственный и волшебный мир. В первые дни на даче Петька боялся леса, травы, пруда. “Но прошло еще два дня, и Петька вступил в полное соглашение с природой”. Этому помогло и знакомство с гимназистом Митей. Мальчики купались, удили рыбу, лазали по развалинам дворца. “Постепенно Петька... забыл, что на свете существует Осип Абрамович и парикмахерская”. Надежда радовалась, что сын растолстел, как купец. “В исходе недели барин привез из города письмо, адресованное "куфарке Надежде"”. Узнав, что сына надо отправлять в город, Надежда заплакала. Она стала собирать Петьку в дорогу, а тому невдомек, что он уже не пойдет ловить рыбу, купаться, а поедет в город. Надежда говорит, что, может быть, его еще отпустят: “... он добрый, Осип Абрамович”. Наконец Петька сообразил: “рай” закончился. Мальчик закричал, забился в припадке, чем удивил мать и расстроил барыню. На следующий день он вернулся в парикмахерскую. Провожавшей его матери Петька сказал: “Ты удочку спрячь!” Надежда соглашается, надеясь на возвращение сына на дачу.
Опять Петька бегает с водой и слышит: “Вот, погоди!” А ночами он рассказывает Николке “о даче, и говорил о том, чего не бывает, чего никто не видел никогда и не слышал”. А вокруг - привычная жизнь с руганью, пьяными драками, жалобными криками.
Сентябрь 1899 г.
Вариант 2
Десятилетний мальчик Петька отдан в учение к парикмахеру Осипу Абрамовичу. В дешевой парикмахерской он подносит воду, на него постоянно кричат и ругаются хозяин и подмастерья. Его приятелю Николке 13 лет, Николка знает много скверных слов и часто рассказывает Петьке непристойные истории. Окна парикмахерской выходят на улицу, по которой ходят «равнодушные, злые или распущенные» люди, на скамейках спят бездомные, дерутся пьяные. У Петьки не бывает праздников, все его дни похожи друг на друга, его жизнь кажется ему долгим неприятным сном, он все больше худеет, болеет, на лице его появляются морщинки. Петьке очень хочется уехать в другое место. Когда его навещает мать, кухарка Надежда, он постоянно просит её забрать его от Осипа Абрамовича.
Однажды хозяин отпускает Петьку на дачу к господам Надежды. В поезде радостный Петька улыбается пассажирам, интересуется, как едет поезд, улыбается облачкам. За городом Петькины глаза перестают казаться сонными, а морщинки пропадают. Сдружившись с гимназистом Митей, Петька помногу купается, удит рыбу, играет. Однако в конце недели Надежда получает письмо от Осипа Абрамовича, в котором тот требует, чтобы Петька вернулся. Петька падает на землю, плачет, кричит. Мать отвозит мальчика в город, и все начинается сначала. Только по ночам Петька с упоением пересказывает Николке свои дачные приключения.